Чуть позже, прямо во время действия, тихонько рассаживали в темноте на специальных местах на балконе. И минут пятнадцать они наблюдали за тем, что происходит на сцене. Потом их уводили продолжать игры. А ощущение волшебства, таинства уже поселялось в ребячьих душах. Так в театре растили (и растят до сих пор) настоящих театралов. Наталия Ильинична – редкая фантазерша. Умевшая, что самое важное, делать свои придумки реальностью.
А это давалось очень непросто. Наталия Ильинична с юмором рассказывала, как в бытность Луначарского, руководившего культурой страны Советов, главным отделом подведомственного ему министерства считался «дровяной отдел». Куда без отопления? И любой руководитель страшно гордился, если ему удавалось выбить для своего театра дополнительное топливо. В сложные постперестроечные времена Наталия Ильинична не раз вспоминала этот «дровяной отдел». В новых условиях надо было изыскивать средства для достойного существования. Хочу отметить, Наталия Сац всегда отличалась безоговорочной честностью. Да, она существовала в определенной системе координат, но себя в угоду кому-то или чему-то, несообразующемуся с ее принципами, не ломала. Она боялась неосторожным движением нарушить театральную ауру, выстраиваемую годами. Я была свидетелем того, как один потенциальный спонсор обещал профинансировать ремонт какой-то технической системы при условии, что ему будут разрешать проводить в театре корпоративные мероприятия. Боже, как Наталия Ильинична мучилась, сомневалась! Поздно вечером (а мы ближе к полуночи, освободившись от текущих дел, только и начинали наши телефонные посиделки) позвонила мне: «Ты знаешь, Людиш, я, наверное, не соглашусь…» И не согласилась.
Очень яркая натура была. Потрясающий оратор и тонкий психолог. Всегда чувствовала аудиторию, умела ее увлечь. Однажды я спросила, где она научилась так замечательно выступать. Ответила, что у Луначарского. Чтобы встретиться с ним и решить какие-то вопросы, Наталия Ильинична прибегала к непротокольным приемам (официальным путем попасть к нему было крайне сложно). Так вот она часами могла сидеть на лестничной клетке и ждать, пока он выйдет из кабинета. Он выходил и говорил: «Ладно, я сейчас в университет читать лекцию. Садись в машину, по дороге поговорим». Если договорить не успевали, она сидела на лекции, слушала и ждала, когда можно будет возобновить разговор. Таким образом, невольно впитывала основы блистательного лекторского мастерства Луначарского. К этому бесценному опыту, разумеется, прилагались ее природный талант, эрудиция, артистизм, чисто женское обаяние.
Помню, мы ездили вместе с нею в Данию на международный фестиваль детских театров. Она еще тогда с горечью отмечала, насколько по сравнению с зарубежными наши детские театры интереснее, содержательнее, в большей степени тяготеющие к классическому репертуару и народной поэтической сказке. И насколько сложнее им живется… итак, ей предложили выступить, и я увидела поскучневшие лица публики: эта немолодая дама сейчас будет о чем-то долго рассуждать, мы, пожалуй, заснем… Через несколько минут все сидели, затаив дыхание и не отводя от лектора очаровательных взглядов. Причем выступала она не на русском языке. Наталия Ильинична знала шесть языков! Даже немного говорила по-японски. Незадолго до 90-летнего юбилея поделилась: «Как только чувствую, что память подводит, начинаю учить наизусть «Болтунью» Агнии Барто…» Удивительно, в какой степени в очень уже преклонные годы она сохраняла и память, и интеллект, и рабочую форму.
Как женщина, не могу не отметить ее элегантность, умение эффективно одеваться. Отправляясь за рубеж, брала платьев на одно больше, чем было дней в вояже. И еще туфли, сумки и тон. И обязательно разные там цацки, как она называла украшения: «Когда я плохо выгляжу, лицо уставшее, отвлекаю внимание от него цацками. Обязательно, чтоб в ушах что-нибудь приметное». Не случайно одна девочка, юная почитательница Сац, нарисовала ее с огромными, в пол-листа, серьгами.
У Наталии Ильиничны было несколько браков. Она часто влюблялась и не скрывала этого. Однако, несмотря на влюбчивость, светскость, умение кокетничать, являла собой тип глубоко семейного человека. С четкими нравственными установками. Последняя глава ее жизни освещена очень искренними отношениями с Виктором Петровичем Проворовым. Она говорила мне, как ей хорошо и тепло рядом с этим мужчиной. Друзья, единомышленники, влюбленные друг в друга люди. Он много сделал для театра и делает до сих пор. И, конечно, же, дело Наталии Ильиничны продолжают верная дочь своей матери Роксана Николаевна Сац, многочисленные ее ученики.
…Бесконечно не хватает Наталии Ильиничны. Но ее театр живет и работает, ставит спектакли, проводит благотворительные мероприятия. Я высоко ценю то, что он приобщает ребят к серьезному искусству. Шаг за шагом ведет их по пути нравственности, порядочности, светлой мечты. Правительство Москвы поддерживает театр, несмотря на то, что он находится в федеральном подчинении. Выделяется финансовая помощь на новые постановки и проекты, а также дотации по программе «Бесплатный билет». В общей сложности 15 миллионов рублей ежегодно.
У Наталии Ильиничны были теплые отношения с Юрием Михайловичем Лужковым. Он часто бывал в театре, помогал коллективу. Она высоко ценила его ум, энергию, выделяя из всей партийной, государственной элиты. Помню, была очень тронута и вдохновлена сердечностью, с какой он поздравлял ее с 90-летием. В музее театра сохранилась фотография Лужкова, преклонившего колено перед воистину Великой женщиной. Когда Наталия Ильинична ушла из жизни, Юрий Михайлович дал слово, что будет поддерживать этот столь нужный детям, да и взрослым тоже, театр. Бесценное наследство оставлено Н.И. Сац городу, России, миру. Бог послал ей все – испытания и победы, талант и счастье состояться этому таланту. Она оставила после себя большое, настоящее дело и трепетное отношение к проблемам детей, творению искусства, адресованного им. Мы, знавшие и любившие ее, помним о ней всегда.
В день рождения хочу пожелать Театру имени Наталии Сац всегда нести свет и радость. Взращивать то, что посеяно ею…
Воспоминания Людмилы Ивановны Швецовой записала Л. Ровнянская